Жизнь селян никогда не была легкой. Особенно много испытаний выпало на долю детей войны. С горечью и болью вспоминает юные годы Софья Дмитриевна Антонова.

В 1937 году многодетную семью моей бабушки Софьи Дмитриевны из деревни Жуково Вологодской области раскулачили. Отец устроился на рыбзавод, а мама - сторожем на пищевой комбинат. Семье из 6 человек дали однокомнатную квартиру в деревянном доме в рабочем поселке Устье. Здесь и застала их война.  Соне тогда было 14, ее сестре -11, братьям - 5 и 2 года.

 

Бабушка всегда особо трепетно относится к празднику 9 Мая, но не считает себя причастной к этой Великой Победе. Даже как бы чувствовала  себя неловко за то, что на тот момент была девочкой-подростком, а не воином-освободителем. Фильмы, книги, парады - чествуют тех, кто был на передовой, незаслуженно оставляя в тени женщин и детей войны.

Только бы успеть

Для юной Сони детство закончилось летом 1941 года, когда всех мужчин забрали на фронт. О том, что отца призвали, она узнала рано утром,  когда гостила у подружки в соседней деревне. Двадцать километров бежала босиком без остановки - плакала, боялась не успеть проститься.  Общий сбор был назначен на 8 утра в сельсовете. Соня прибежала, когда проводы уже закончились, и чтобы протиснуться сквозь толпу военных и гражданских, она опрометью юркнула под ноги мужчине в форме, пролезла и бросилась к отцу. Его слова «помогай матери, остаешься за старшую» она приняла буквально. В воздухе витала всеобщая тревога. Женщины причитали и плакали, дети помладше испуганно жались к матерям, постарше - понуро толпились поодаль. Отца она увидит только в 1946-м, он дошел до Берлина, был ранен. А когда вернулся, привез им платья.

ВСЁ ДЛЯ ФРОНТА

В военное и послевоенное время дети любого возраста трудились наравне со взрослыми. Исхудалые, вечно голодные, они безропотно выполняли разную работу, чувствовали, как тяжело оставшимся женщинам без мужской помощи, видели, как вмиг постарели бабушки и матери.

Летом и осенью 1941-го все, от мала до велика, убирали урожай -  и свой, и колхозный. Тяготы войны еще особо не ощущались, были запасы. Соня с сестрой продолжили учиться. Потом начались перебои с дровами, керосином и многим другим. Писали между строк на старых газетах, уроки делали при лучине: «Мама держит, а мы пишем. Но учились хорошо, стыдно было иначе».  В 15 лет Соню пригласили работать машинисткой в райисполком. Бабушка печатала списки для военкомата, сведения о сельскохозяйственной деятельности. А вечерами помогала матери плести кружево в кружевной артели. Работающим давали хлебные карточки: 200 грамм хлеба на каждого ребенка и 400 - на взрослого, платили зарплату за сданное кружево. Все подписывались на займы, платили налог государству. У тех, кто не работал, могли описать всё имущество. На лето Соня с сестрой, как и остальные школьники, уезжали за реку в Митенский колхоз. Жили в здании школы, спали на соломе, за заработанные трудодни бригадир ставил галочки. Убирали горох, картошку, лен, жали в снопы ячмень, овес, пшеницу. Выкапывая картошку, председатель просил ничего не оставлять в земле, всё шло на фронт. Поля были бесконечные, а еды всё равно не хватало. От прополки, тяжелой работы, хождения босиком руки и ноги часто трескались, раны ныли и кровоточили. Мыла не было, промывали водой. Одежду стирали песком. Зубы чистили угольком. Бабушка говорит, что в деревнях при колхозе люди жили совсем трудно, голодали нещадно, часто умирали. Всё, что можно меняли на еду. До заморозков ходили босыми, зимой - в лаптях, дети страдали ревматизмом. Карточек им не полагалось. За трудодни людям выдавали отходы, остальное - государству.

Голодное детство

Самое суровое испытание для матерей - смотреть, как голодают дети. Они просят есть, а дать нечего! Бывали и совсем страшные случаи, когда вконец отчаявшиеся, надломленные женщины, не в силах вынести голодного взгляда своих детей, жарко топили печь отсыревшими дровами, плотно закрывали дверь и всей семьей укладывались спать в угарной избе. Случались кражи. Что возьмешь с обезумевших от голода людей?! Вот и у Сони с сестрой случилась трагедия. В колхозе в день выдавали по два кусочка хлеба. Один полупрозрачный ломтик сестры съедали, а второй прятали, и эти сухари потом привозили матери, младшим братьям. За лето накапливалось целое сокровище! Какой ужас  испытала бабушка, когда узелок с сухарями украли. Исхудавшие, полуголодные девчушки, утомленные тяжелой работой, плакали, что не удается привезти «подарок» родным.

ЗА ДРОВАМИ - ПО ОЧЕРЕДИ

Заготавливать летом дрова было некому. Бывало сплавляют лес по реке, прибьет к берегу бревно - вот удача, волокут домой. Но и его конфискуют. Осенью и зимой дети сами ходили с санками в лес за ветками, все, у кого имелась обувь. В семье Сони была одна пара валенок, носили поочередно. Сырые ветки плохо и долго горели, дымили. Зимы стояли холодные. Дверь плотно закрывали: иначе всё выстудит и спать придется не раздеваясь. 

Проруби делали на реке каждый день, таскали  ведра с водой и тяжелый багор покрасневшими обледенелыми руками. В 1942-м мать Софьи купила козу и трех куриц. Государству пришлось сдавать молоко и яйца, но нередко, чтобы сдать норму, яйца приходилось покупать.

Мама, кроме кружевной артели, трудилась, где могла. Дома начиналась новая работа. Сено для козы косить было нельзя, рвали траву по кустам и дорогам или покупали у колхоза. За отца от рыбзавода давали два килограмма рыбы на месяц.

МЕЧТАЛИ О ХЛЕБЕ

Иногда, получив хлеб на день, дети по дороге откусывали и отламывали по кусочку и домой приносили самую малость. Мать бранила, ведь дома был еще и трехгодовалый Антон, который впоследствии умер. А иногда хлеб не давали совсем. Про себя мать забывала, никто из детей не задумывался, что она ела. Маленькая, тихая, скромная женщина, могла отдать свой кусок хлеба просившему милостыню. Бабушка Соня пошла в нее.

Иногда в дома к сельским жителям подселяли на 2-3 недели солдат, и тогда в их однокомнатной коморке негде было ступить. Дети ютились на печи, солдаты на полу и в сарае возле дома. Их старались чем-то угостить, напоить травяным чаем. Солдаты шутили, пели песни.

Ждали весны. Первой съедобной зелени. Ели всё, что жевалось. На полях искали мерзлую картошку. Летом спасал лес, на него молились. Запасали грибы, ягоды, травы на зиму. «Ягод было много, - рассказывает бабушка,  - будто природа чувствовала наш голод и пыталась подкормить». Военный хлеб на вкус был совсем не такой, как сдобные пышные караваи до 1941-го. В него добавляли жмых, высушенные картофельные очистки, траву. Но бабушка мечтала, как после войны они будут его резать, резать, резать, и не останавливаться...

С ВЕРОЙ В ДУШЕ

В старой церкви был зерновой склад, туда ссыпали колхозный урожай. Службы не проходили, за веру в Бога могли и посадить. Но бабушка безмолвно пронесла в душе веру. Кому-то незримому молилась, когда в небе летали немецкие самолеты - боялась.

Соне, вместе с другими, было поручено насыпать зерно в мешки, погрузить на сани и отправить на баржу. Увиденное количество зерна стало одним из ярких воспоминаний. Оно было всюду, зерна струились сквозь пальцы, желудок реагировал голодным спазмом. Воровать зерно строго-настрого запретили - обыскивали карманы. Разрешили поесть гороха, пока шла работа. Потом тяжелые мешки с товарищами грузили на телеги, запряженные тощей лошаденкой, и сопровождали до баржи. Ехали и пели:

«Эх, конь вороной,

белые копыта.

Скоро Гитлера убьем -

поедим досыта...»

А над головами развевался флаг: «Всё для фронта, всё для Победы!»

Мужчины уходили на фронт с мыслью, что идут защищать свои дома. Но знали ли они, что их полуголодные дети будут прикрывать отцов из глубокого тыла, своими костлявыми спинами. Вот, кто молча сносил все тяготы судьбы, кто безропотно терпел лишения и жил только верой. У них не было выбора. Они рано повзрослели, осиротели, они стли невольными участниками взрослой игры. Они были родом не из детства - из войны.

Ирина Сназина, внучка Софьи Дмитриевны Антоновой.

Свежий выпуск:

  • 1
  • 2
  • 3

Наши соцсети:

 youtubeok